Вопросы к Виктору Васильевичу Потяженко

И: Виктор Васильевич, где Вы родились?
ВВ: Родился в Азербайджане. Такой город Карадамлы (?). 6 марта 33-го года. До войны там жил. Во время войны переехал в Краснодар.

И: Как Вы пришли в авиацию?
ВВ: В Краснодаре учился в школе и пошёл учиться в аэроклуб. Там летал на планерах. Планер такой был А-2. И самолёт ПО-2. Вот я окончил первый год на А-2 на парашюте, то есть на планере, а второй год самолёт ПО-2, ну и одновременно парашют – прыгал на парашюте. Ну вот когда прыгал с парашютом, я в школе ещё учился. Вот я первый прыжок сделал, пришёл в школу, - там был как Юрий Гагарин. Никто ж не прыгал, не имел представления. И вдруг я один по школе хожу, имея парашютный прыжок. На меня глазели все. А потом ещё мой друг прыгнул – тогда хоть на двоих будет внимание разделяться. Ну вот так попал я в авиацию. Окончил аэроклубы, - у нас обычно в 50-е годы много ж было аэроклубов. Направляли в училища военные. Но наш, краснодарский аэроклуб, он как правило, готовил в армавирское училище – это «истребительное» училище. Ну а я туда не попал. Поехал в Пугачёв Саратовской области. Там, говорят, какая-то новая техника будет – будете её осваивать. И в городе мы узнаём потом, что тут будут вертолёты. А курсантам не говорят. Потом сказали. Экзамены по приёму в училище... Нам сказали - будут вертолёты у вас, - но это такое секретное дело, никому не сообщайте, никому не пишите об этом. Так я даже сам, когда конспекты пишешь – если вертолёт – квадратик ставил. Боялись, пацаны были. Тогда КГБ здорово работало. Письма вскрывались. Мы знали что все сидим под колпаком, – курсанты. Ну вот таким образом попал я в это училище, а потом нас – в училище много людей приехало, - очень много. Нас отобрали человек 100 – только тот, кто летал на планерах, на самолётах обучался. И нас хотели за один год научить на вертолётах летать. Ну, в связи с тем что, видимо, не хватало вертолётов (промышленность не могла обеспечить), мы вместо окончания поехали в отпуск, а после отпуска на второй год – учиться. На втором году обучения закончили училище. И всё – стал я военный лётчик, профессионал на вертолёте. Оттуда после училища получил направление в Закавказский военный округ, в Тбилиси.

И: В каком году это было?
ВВ: Это было в 54-м году. Вот в 54-м году я закончил – как раз перед Новым Годом, Новый Год дома отгулял, и уже в 55-м году, стало быть, поехал в Тбилиси, а Тбилиси меня направил на аэродром Телави – там километров 130 от Тбилиси. Такая хорошая Лозанская долина, там аэродром был. Место чудесное.

И: А когда Вы получили назначение в Арамиль?
ВВ: Я вначале приехал в Грузию, два года там отслужил, а потом в Свердловск потребовался вертолётчик, - меня с экипажем отправили туда. Ну, без вертолёта, просто - меня и бортового техника, а штурман потом приедет. Я приехал туда, по-моему, в 56-м году (уже все года попутались – прошло столько лет), в январе месяце. Ну вот, там был до 61-го года, в Арамиле находился.
MИ: До 63-го.
ВВ: Да, до 63-го (вот, уже путаюсь). Эскадрилья, куда я попал, называлась так: «Отдельная смешанная авиационная эскадрилья». Там были транспортные самолёты, бомбардировщик у нас был, АН-2, Як-12, ПО-2 ещё были. И вот мой вертолёт был. Для меня там стоял вертолёт.

И: Если мы говорим сейчас о поисковой операции в феврале 1959-го года: сколько самолётов и вертолётов участвовало всего?
ВВ: Насколько это сейчас все у меня спрашивают и насколько я в этой книге читаю (название книги будет дано дальше. Прим.: Ирина) там очень много участвовало, ещё, оказывается, до моего полёта туда, но я об этом не знал абсолютно. Я вот только знаю, что когда нам позвонили с Оперативного отдела, что нужно вылететь будет в Ивдель, - приготовьте вертолёт, самолёт АН-2 и ЯК-12. Я уже насчёт АН-2 тоже... было или не было... Готовили так. «С вами полетит генерал Горлаченко». Горлаченко – начальник штаба ВВС Уральского Военного округа. Большая фигура. Я думаю – раз мы туда летим, то там что-нибудь произошло.

И: А кстати, не было в это время никаких слухов в штабах? Касательно студентов? Вы не слышали?
ВВ: Как праздник – ЧП в округе бывает. И как праздник – дежурный знает, что будет срочный вылет – куда-то лететь. Частей много – от Казахстана и чуть ли не до Северного полюса тянется этот округ. И от Казани до Тюмени – здоровый такой. И где-нибудь обязательно солдаты натворят что-нибудь. Среди недели они поднадзорные, а в субботу никого нет. То в самоволку, то напьются, то драку устроят, кто-нибудь погибнет. И вот я подумал – какое-то ЧП произошло, раз генерал летит.

И: А слухов каких-то именно о студентах пропавших не было?
ВВ: Не знаю, разговоров не было. Генерал, видимо, знал, но я не знал.

И: Что касается экипажей – не могли бы Вы их назвать поимённо?
ВВ: Могу сказать. Только могу спутать – у меня борттехник менялся каждый раз. Я был за командира экипажа. Со мной первый полетел Миша Новиков, - Михаил Новиков. Он считался по должности лётчик-штурман звена. Ну, в военном экипаже как штурман считался. И борттехник был. По-моему, или Потягов или Немыко. В первый раз полетели. Вот состав экипажа мой такой был. Я в то время ещё был просто лётчик вертолёта. Нет, уже я был командиром звена. За эти два года там... До этого я вообще во всём округе был один вертолётчик. И какие-то учения или ещё что-нибудь – вертолёт это только на мне было. А потом когда сделали звено – оно называлось «Авиационное поисково-спасательное звено» - входило три вертолёта и там целый взвод медицины – в общем, у меня личного состава было больше, чем во всей эскадрилье. Только два хирурга, два терапевта, наверное, штуки три фельдшеров, санитары – в общем, много. Вот, я был командиром звена, но я полетел как командир экипажа.

И: В интервью Майе Пискарёвой Вы говорили, что вертолёты были разные. Там были такие слова: «Десять дней. Вертолет вырабатывает свой ресурс, я лечу на другом». Какой ресурс имелся в виду?
ВВ: Это имеется в виду... Вот я прилетел... Там специально у нас имеется график такой. Я скажу примерно – 10 часов или 15 налетал вертолёт – не только этот – любой, - ему положено делать регламентные работы. Ну, сделать, например, слить масло, слить жидкость, где-то подтянуть, где-то деталь заменить. Это обязательно проводится. И проводится только именно у себя на месте. Потому что у нас имелась так называемая ТЭЧ – техническо-эксплуатационная часть. Там специалисты были, они специально приходили и всё что нужно откручивали-прикручивали. Потому что есть такие места, куда бортовой техник даже не имеет права дотрагиваться. Это должен специалист делать. Вот поэтому отлетаешь 10-15 часов, - мне борттехник говорит: Васильич, нам осталось только, допустим, на перелёт в Свердловск лететь, – ну, чтоб не нарушать. Хорошо, я делаю заявочку на завтра, лечу в Свердловск и обратно. Мне утверждают этот перелёт, я улетаю в Свердловск или в Арамиль (они рядом). Прилетаем на аэродром – я оставляю этот вертолёт, идём поспим, отдохнём. На следующий день мне уже другой вертолёт готовый. Мы садимся на него, прилетаем, допустим, в Арамиль. Там уже – какое будет задание? И так летаем туда-сюда. И так вылетов... Если, допустим, 5 часов – то это может и техник делать – какие-то работы, а вот допустим если 15 или 20 часов – то это нужно делать обязательно. Вот только такие работы были.

И: Вам знакома фамилия Спицын?
ВВ: Спицын?... Это начальник аэроклуба?... Спицын – фамилия знакомая, но я не имею представления кто это.

И: Летал ли с Вами прокурор Темпалов?
ВВ: Я по фамилии никого не знал, и сейчас не знаю. Меня спрашивали, - я не знаю. Со мной из Ивделя летал на место – туда, где я садился в горах, - летал и следователь, и прокурор. Однажды они, по-моему, даже вместе летали, но кто из них был прокурор, кто следователь - ? Зима, они вот в таких колпаках, закрыты все от ветра, от мороза. Со мной они не разговаривали. Между собой там шушукаются, а я-то чего.

И: Где была возможна аварийная посадка и дозаправка? И – делалось ли это когда Вы летали на перевал?
ВВ: Где, у меня? Я нигде не делал. Нет, зачем. У меня на вертолёте вполне достаточно было несколько раз слетать туда и обратно. Так что... У меня бак стоял 900-литровый (970) и ещё у меня в вертолёте специальный бак был ещё на 800 литров, так что... Мне хватало на 5 часов полёта.

И: Кого вы возили в первые дни и какова была цель этих вылетов? И когда это было?
ВВ: Мы туда прилетели 24-го, по моему. Да, у нас запрещено по авиации (про полёты 23 февраля – прим.: Ирина) Мы 24-го прилетели. Ну вот, видимо, 25-го, сейчас уже не помню деталей – по-видимому, 25-го. Вот как мы прилетели с Горлаченко – Горлаченко сам на самолёте этот район облетел, посмотрел – ну, с точки зрения безопасности. Прилетает и говорит мне: Так, товарищ старший лейтенант, район нормальный, можете летать здесь. Сами принимайте решения и выполнять задания, вам разрешаем – всё, и улетел. Больше ничег. Мне говорит: какая если будет нужда – звонишь ко мне в штаб, и с тобой решаем мгновенно.

И: Ещё кого-то возили в первые дни?
ВВ: В первые дни... Старшим был Ортюков – старший преподаватель, по-моему, или начальник цикла с института политехнического, с военной кафедры. Он был там старший, видимо – потому что от него ко мне все поступали (указания)

И: Он был старшим до 28-29 февраля.
ВВ: Да, может быть, в общем, он был, потом в первый день полетели со мной туда в горы, он говорит – полетим сейчас в горы, посмотрим район – куда и чего, ну а одновременно, - говорит, - возьмём мы с собой... там собаки были поисково-спасательные, или служебно-поисковые собаки – такие здоровые.

И: А сколько их было?
ВВ: Две штуки. Такие страшные, ужас. Вот это так вроде смешно, а на самом деле когда мы увидели, что они из вертолёта не хотели вылезать, огрызались – это страх берёт.

И: А чем Вы это объясняете?
ВВ: Ну, видимо или запах какой-то там был, там какая-то может мелкая вибрация на земле существовала, что человек не ощущает, а они чувствовали. Вылезли из вертолёта - кинолог вытащил, они прямо так к нему прижались, хвосты под себя, уши опустили и всё, прямо его не отпускают никуда. Он их еле-еле увёл в палатку потом туда, - да что такое, собаки взбесились. С собаками кинолог полетел, потом, прокурор, по-моему, или следователь – наверное, следователь в начале, и человека три ещё из поисковой группы. Три потому что кинолог был, ещё один ящик нёс такой (потом я подумал, что это была радиостанция), ну и ещё один или два тоже были – солдаты, но они там все в этих чёрных тулупах – там не поймёшь кто из них... И по физиономии не поймёшь – старый или молодой. Холодно, они там все закрыты-завязаны. Вот, и я с ними полетел туда. Ортюков, значит, со мной. Говорит: Ну, я район этот знаю, полетим, я тебе покажу. Ну район-то там простой. Там по карте вверх вдоль хребта летишь, потом я наметил где поворачиваешь влево и прямо идём на те горы.

И: А вот, кстати, мы можем с Вами по карте посмотреть этот маршрут?

И: Виктор Васильевич, Вы в курсе – когда вообще группа Дятлова должна была выйти на связь и не вышла?
ВВ: Там по-разному многие говорили. Я ни на одном совещании, ни на подведении итогов ежедневных не был. Ну, всякие там разговоры были. Ну, я не в курсе событий.

И: Вы в курсе – когда вообще начались поиски и кто доставлял поисковиков на перевал?
ВВ: Так вот видите – я вот туда прилетел, думал, что я полечу первым с Ортюковым, а потом он мне говорит: там у нас уже партии две находятся, - уже начали искать. А вот с какого числа – я не знаю. Короче говоря, там уже наземная партия была, когда мы туда полетели. А может и не одна, может две было, я не знаю. Но я по другим партиям никуда не летал. Я туда прилетел, сел – там очень сложно садиться... Потому что косой такой спуск – ну, вертолёт может упасть, свалиться. Я как бы выбрал точку такую, чтобы горизонтальная площадка была и сел.

И: Вы прилетели в первый раз, - площадка не готова. Куда Вы улетели, чтобы ждать, когда её сооружение будет закончено?
ВВ: Нет, я никуда не улетал. Мы прилетели, здесь я высадил этих собак, высадил людей, этот забрал ящик – потом понял, что видимо, в нём была радиостанция и они пошли вот так, вот если тут гора находится, вот этот камень... Вот в этом месте находится лес, и там лагерь разбитый, - они для меня заранее ёлки, берёзы... деревья выпилили – они выпилили полностью, чтобы я мог туда сесть. Но дело в том, что я когда пролетел там потом уже с Ортюковым, посмотреть, что там было, я говорю – я здесь не сяду, потому, что колодец маленький. Я говорю, что вот если вы её сделаете, чтоб было ещё метров на 10 влево-вправо и я буду заходить на посадку, полностью срубить лес, от макушки так потихонечку, чтобы я не зацепился, то я тут сяду. А сам про себя думаю – они тут будут минимум месяц рубить – вот такие ёлки стоят, много. У меня вертолёт размахом 30 метров, а это нужно делать метров 50, чтобы влево-вправо 10 метров, чтобы я мог маневрировать. Думаю – это ж они будут чёрти сколько дней рубить. Ну, короче говоря, сказал – сделаете – сделаете, а не сделаете – значит, я буду делать то, что я могу. Ортюков говорит – ну всё, мы тут намёрзлись, находились, насмотрелись, пошли домой. Полетели домой, то есть в Ивдель. И вот когда мы начали домой возвращаться, кто нужен там – следователь, Ортюков, мой экипаж – запустили вертолёт и полетели – ну при разгоне... он обязан вперёд бежать, так чтоб скорость разогнать, чтоб я мог лететь... Вот, мы начали разгоняться – и уже метров 50 – 70 набрал – я смотрю по курсу и Ортюкову говорю – смотри, что-то вроде похожее на палатку. Он так посмотрел – да-да. Но там сесть нельзя. Там почему видно было – там же снег белый исключительно, там никто не ходит – и где-то палки торчат, и видно, что люди ставили. Потому что они так... каким-то квадратом вроде сделаны. А палатка – она вроде как серая, видимо от солнца выгорела, или вообще она старая была такая, что у ней цвет не поймёшь какой. Снегом занесено. А Ортюков – домой, домой пошли. Ну, полетели мы.

ВВ: А там день-то короткий – февраль месяц, надо чтоб домой прилететь, и мороз сильный был. В общем, прилетели, - он говорит: Всё, иди отдыхай, завтра разберёмся и будем что-то делать. День прошёл или два, - он мне звонит (я в гостинице жил), говорит – приезжай на аэродром, полетим туда. Ну, полетели. Приезжаем, а он мне говорит: эти там люди, которые в палатке были, начали рубить - дырку большую делать в лесу, и пошли там парни, другие люди ( а я говорю – там сколько людей? Да, говорит, там хватит людей) смотреть – там палатка или что. Оказывается, радист радиостанцию принёс, и Ортюков с ним разговаривал. Он рассказал – там по ходу видел, куда мы взлетали, пройти нужно будет метров 500-700, или может километр даже, - там что-то наподобе есть. Где гора выходит – похоже, вроде, как бы, палатка. Ну и всё, он говорит – если найдёте – в палатку не входите, ничего не трогайте и не топчите. Если там трупы – тоже не трогайте, не переворачивайте ничего. И он говорит – да, они пошли туда, куда я им сказал, - нашли, стоит какая-то палатка. Кроме этого, вниз, если смотреть может метров 200 по склону, нашли три трупа лежат – трое студентов.

И: А когда, в какой день, не помните?
ВВ: Ну вот когда мы прибыли, они на второй или на третий день пошли палатку искать и они нашли этих трёх.

И: То есть, в один день – палатку и трупы?
ВВ: Да, одновременно. Ну они палатку нашли, потом смотрят, что она разорвана и смотрят (вниз) – вроде там что-то есть. Знаете, это вот так легко говорить, а вот такой крутой спуск – со снегом, да и длина ещё... Страшно идти, там вообще можно разбиться.

И: Трупы были занесены снегом?
ВВ: Нет, они прямо лежали как эти... знаете... скульптуру свалить с пьедестала...

И: То есть, видны были?
ВВ: Да, ну вот так лежали.

И: А сколько раз Вы летали на склон?
ВВ: На этот участок? Ну, раз 15, может 20 летал.

И: На какое время прилетал вертолёт на склон? На час, на два, на три?
ВВ: Я там обычно долго не находился, потому что делать нечего, ну что – прилетел и сиди просто.

И: Там не ночевали?
ВВ: Нет, не ночевал. Прилетим и я там людей высажу, других заберу обратно или привезу там продукты. Они пока вытащат продукты, - я им таскать не помогаю. Ну и мы летим домой. И ждём команды Ортюкова – что скажет.

И: Что представлял собой базовый лагерь поисковиков? Сколько человек – военные или гражданские?
ВВ: Я об этом ничего не могу сказать, потому что я не видел, не помню. Я только единственное когда в апреле месяце прилетел туда, думаю – надо хоть пойти посмотреть, что ж там у них за лагерь. Каждый раз прилетаешь – и не видел. И вот набрался смелости, и пошёл туда вниз спускаться по этой тропе. Там снегу много, но солдаты уже ходили вверх-вниз там всё время, и так протоптали, что уже можно идти. Я спустился, смотрю – палатка стоит, пожалуй, больше этой комнаты. Труба, печка. Заглянул я – жить можно. Сколько человек было... Они ж все там по работам ходят. Кто с лопатой, кто там с чем-то куда-то ушёл.

И: По обнаружению палатки дятловцев: как Вы считаете: кто первый нашёл палатку? Вы? Или студенты? Или поисковики? Или гражданские авиаторы?
ВВ: Я боюсь сказать кто нашёл. Сказать, что я нашёл – не знаю, может там кто-то раньше был. Ну кто его знает. Я вот увидел, Ортюкову говорю – видишь? Он головой кивнул. А потом когда мы прилетели туда на второй, третий, что ли, день, когда они сказали - нашли там и трупы... Я думаю тоже – они пошли смотреть: Ортюков, следователь, там ещё кто-то, - я думаю, я пойду следом за ними. Интересно же. Они же ничего не говорят при мне, между собой только шушукаются. Думаю – зачем буду мешать. Ну вот, они пришли туда, и я следом иду. Следователь подошёл прямо к палатке, смотрит, говорит: нетоптано, никто не ходил вокруг палатки.

И: А в каком состоянии была палатка – она была разрезана или нет? Снегом занесена?
ВВ: Она была снегом занесена и палки вот так покосились.

И: Снегом занесена полностью или частично?
ВВ: Нет, примерно на 1/3. Палки были покошённые. Сейчас говорят, там были палки лыжные, а я даже не помню – лыжные или нет.

И: А разрезана или нет?
ВВ: Разрезана была, но я не могу сказать – разрезана или разорвана. Следователь говорил, что палатка разрезана в одном месте. А я когда голову туда засунул, - смотрю, что на три или четыре части... Тряпки болтаются, - трудно сказать.

И: Находясь у палатки, Вы видели фотоаппарат со штативом?
ВВ: Нет, фотоаппарат я не видел. Я видел что там... Видел – какая-то кастрюля или чашка была... в самой палатке... я думал там колбаса какая-то поломана... хлеб лежал... и фляжка лежала. А фляжка – пахнет от неё или спиртом или водкой, - алкоголем пахнет.

И: Чтобы всё это увидеть – Вам нужно было как-то открыть палатку или это было видно?
ВВ: А зачем, я вот так рядом там подошёл, она болтается и угол так, трепется, ну я голову засунул – просто, не туда, а поближе... Всё видно, солнце светило хорошо, я увидел. И смотрю, там был ещё листок лежит. Приклеенный. К стенке.

И: Это был именно боевой листок или это был план мероприятий?
ВВ: Насколько я запомнил, там было написано: «Боевой листок». От руки. Я ещё почему запомнил – подумал, что, у нас в армии задание было, чтоб каждый день был боевой листок. А тут студенты пошли, целый месяц ходят-гуляют, и тоже боевой листок?

И: А по содержанию? Там были рисунки?
ВВ: Нет, не было. Там было написано «Боевой листок». Дальше: «Вечерний Отортен». Ну, от руки написано. Видимо, писали на коленке или на тюфяке... карандашом. Там в одной букве по 5, по 6 дырок. Ну и единственное, что запомнил: «Что мы выполнили сегодня» или как там... «Выполнена задача» и «План, или задачи на завтрашний день». Ну, там уже идёт мелко так написано, уже издалека не увидишь.

И: Как Вы думаете, почему после осмотра палатки студентами Шаравиным и Слобцовым на ней остался нетронутый слой наста?
ВВ: А когда они её осматривали?

И: Студенты Шаравин и Слобцов осматривали палатку 26 февраля, и не просто осматривали, - они прорубили стенку немножечко ещё, чтобы можно было видеть.
ВВ: Я об этом не знал.
И: Слой наста был нетронут на палатке...
ВВ: Я не скажу, я не знаю. Я думал, что это следователь открывал.

И: К кедру Вы сами подходили лично? Вниз?
ВВ: Который внизу находится? Нет, сам я в эти дни не подходил. Это было уже в мае месяце, когда последних забирали трупы. Я прилетел, думаю – надо ж мне просто пойти посмотреть, где там они... трупы лежали. Там кедр или ёлки здоровые стояли. Вот я тогда и обратил внимание, что они цветом изменились. У них кроны были под снегом, когда мы прилетали в феврале. Я туда до конца не ходил. Ну вот, было снегом засыпано. А в мае месяце прилетел когда, подошёл, видно что ёлка вот такого цвета, а крона – вот такого (различные оттенки зелёного цвета, - прим. Ирина). Были разного цвета. Прямо по грани как вот снег лежал. Не только на этом кедре... по всем этим ёлкам, по всему.

И: Вы не отмечали в марте, что снег был где-то как бы оплавлен? Деревья немного обожжены?
ВВ: Нет, это незаметно было. Нигде не было заметно. Когда я уже пошёл туда в мае месяце, там разговор шёл, что костёр был... разжигали студенты в этих там... внизу когда сидели... Ветки они обламывали зелёные, поджигали чем-то. И вот там кто-то полой курточки или в чём он был одет раздувал... обожжённые... Они делают вывод следователи, что, видимо, костёр тух, они вот так раздували. Ну я посмотрел – действительно палки вот такие... палочки валяются. Которые обсмолились. Это костровые, это не от другой вещи. Просто от огня.

И: Про отколовшуюся пятку: Были на этом трупе носки?
ВВ: Да, пятка была в носке. Что-то отломилось, хрустнуло, отпустил, смотрю – она висит. Надо её приклеить. Большой кусок такой.

И: Как Вы считаете – это была именно часть тела или, может быть, наледь?
ВВ: Нет-нет, это была часть тела, потому что если нога идёт вот так... вот так – стопа... И если кусок отломить, она получается как бы... ровная становится. Форма вот так вот... вот тут отломано было. И тут носок, и это держит.

И: Отколовшаяся пятка – осталась в носке?
ВВ: В носке, конечно.

И: Вы не помните когда переносили этот труп?
ВВ: На второй или третий раз... Да, на второй раз когда мы полетели. Число не знаю – или 25-е или 26-го – вот мы тогда в вертолёт и загружали.

И: А где он был найден?
ВВ: А вот это - как с палатки они бежали вниз...

И: То есть всё-таки это склон ещё?
ВВ: Они или туда бежали и попадали, или наверх они лезли. Говорят, что снизу вверх, потому что все обращены были головой к палатке.

И: Труп с отколовшейся пяткой, - упоминались вытянутые руки. Они были вытянуты над головой или над грудью?
ВВ: Ну вот так вот...
И: То есть всё же вверх, не над грудью?
ВВ: Они, по-моему, все лежали лицом вниз. Мне кажется так.

И: Игорь Дятлов был обнаружен лицом вверх. Вот у него как раз руки были согнуты в локтях вверх (над грудью).
ВВ: Но его нашли когда – не в первой группе он был?
И: Да, в первой группе.

И: В районе обнаружения палатки – Вы не видели в то время каких-то необычных явлений в небе – свечения? Не видели ли какие-либо непонятные объекты?
ВВ: Нет, не видел ничего. Мы были днём там. Днём светло; мы летали только в хорошую погоду. В плохую погоду я и не пытался лететь. Там и в хорошую погоду сложно лететь. А в сложную – свернёшь шею и не заметишь.

И: Что касается следов самих дятловцев, ведущих от палатки (ниже) – Вы видели сами эти следы?
ВВ: Да, по-моему, два или три следа. Но там трудно определить. Как следователь говорит – вот тут все девять человек, девять пар. Ну я так следом шёл и посмотрел, думаю: где он их тут видит? Там же знаете как? Гора – она голая, лысая, там земли нету. В отдельных только участках лежит снежок упрессованный. Как-то зацепился, не сполз. Потом опять голая земля. Потом ниже опять 15-20-30 метров этого снега – тоненький. Как наст лежит. Он говорил, что все девять пар здесь. А я следом иду и думаю – где же это он видит? Я, может быть, там ну две-три ноги увидел.

И: А какого типа были эти следы? Углубления или же нет?
ВВ: Ну как сказать... Углубление маленькое было – может, сантиметра полтора, не больше. Там всё это снегом засыпается.
И: То есть они не возвышались? Они возвышались или углублялись?
ВВ: Нет, они углублялись.
И: То есть, возвышений не было?
ВВ: Нет-нет.

И: Виктор Васильевич, посмотрите, пожалуйста, на эту фотографию:
Здесь виден след босой ноги, а его перекрывает след, видимо каблука. Скажите пожалуйста, у лётчиков какая была обувь?

ВВ: Мы ходили все в унтах.
И: У унтов есть каблуки?
ВВ: Ну примерно полсантиметра.
И: Как Вы считаете – это может быть след от унтов?
ВВ: Вопрос интересный... Я даже не могу понять на что это похоже здесь...
И: Похоже на след каблука? Может быть так, что это след кого-то из вертолётчиков?
ВВ: Не похоже вообще на обувь. Сомневаюсь. Мы ходили – никакого следа не оставалось – лёд такой.
И: А именно в месте, где снег был?
ВВ: Да вот я говорю, что я удивился, как следователь определил где все эти 9 человек, потому что я увидел там два или три. И сам-то ходил, а потом вернулся, и думаю: а где же мои следы? Их не видно совершенно.

И: В статье из газеты «Про Город» было сказано: «Посмотрели мы все, обсудили. А потом все пошли спускаться, по склону горы с сильным уклоном». Прокомментируйте пожалуйста – что значит «сильный уклон» - это сколько градусов?
ВВ: Градусов примерно 50 - 60. Крутой такой.
И: А 50-60 – это было на всём протяжении склона? Было ли где-то, например, 30 или нет?
ВВ: Вначале спуск, где палатка стояла – так примерно градусов 10. Потом 15 пошло. Ну, потом метров через 50 – покруче. Нет, 60, может конечно, я загнул, но градусов 45 точно было.
И: А когда по насту шли – он продавливался?
ВВ: Нет.

И: В Интервью Майе Пискарёвой Вы сказали: «Я думал, что там мог быть какой-то взрыв. Термоядерный... » Почему Вы сделали такой вывод?
ВВ: Термоядерный? Я не так сказал. Я сказал, что если там были студенты в этой палатке, которые учились на «темоядерном» факультете, и они только могли знать как действовать во время взрыва. Атомного. Обычно массы студентов, они же... ну как обычный вирус ... Кто подготовленный к этому... спасению... Кто газетку читал, кто картинку видел, кто по телевизору... а студентам же должны преподавать конкретно. Ну, всем студентам, может, это не преподавали, а «термоядерщикам» это наверняка сказали что бывает. Вначале что – яркое излучение, потом следует ударная волна, потом идёт радиация. Ну это вот как мы изучали. Поэтому может они ночью или там когда, когда взрыв произошёл – где-то, какой-то – они увидели свечение яркое, и кто-то из них крикнул «Братцы, караул, сейчас будет облучение или ударная волна». А ударная волна если будет – она эту палатку унесёт за Отортен куда-нибудь. Ну вот они, видимо выскочили и побежали куда прятаться – в ущелье, - больше негде спрятаться. А то, что там атомный взрыв был – я не говорил.

И: Как вы считаете – что явилось причиной (гибели студентов)? Ваша версия?
ВВ: Я так вот про себя думал, что конечно они увидели, видимо, какой-то взрыв... не услышали, - а может, и услышали... там в небе произошёл. И действительно как я сказал – с испугу – спасаться надо – кинулись бежать все туда. И вот чтобы не развязывать палатку, как сидели, у кого нож в руках был – он сразу полоснул, и кинулись бежать.

И: А взрыв, Вы считаете, был результатом чего?
ВВ: А чёрти чего. Не знаю, что может... Ну может кто-то что-то взрывал. Но в то время разговор шёл, что там никаких изыскательских работ геологи нигде не проводили, не взрывали ничего.
И: А кстати, воронки Вы видели на перевале?
ВВ: Нет. Нет-нет, ничего не видно было.

И: Вернёмся к обнаружению тел. Сколько туристов обнаружили и когда? И какого пола были трупы? Если помните.
ВВ: Тогда я помнил, а сейчас не помню. Не хочу врать никому. Ну в первый день мы три человека... я видел, что они притащили, - они наверху лежали.

И: А метраж от палатки – какое расстояние было до первого, до второго было – помните?
ВВ: Приблизительно могу сказать. От палатки до первого трупа это порядка 250. Но это я уже сколько раз говорю, могу (ошибиться). 250-300 может быть. Между первым и вторым тоже порядка 100-150 метров. И третий так же лежал, на таком расстоянии.

И: Что касается обнаружения остальных?
ВВ: Остальных не было, остальные потом уже были.
И: Нет, это последняя четвёрка. А сначала было найдено пять тел.
ВВ: Было найдено три. Мне кажется, потом ещё я двоих перевозил. Я уже не помню сейчас. Первый раз мы везли троих – это точно помню. А потом я только занимался перевозкой людей туда и обратно, продукты перевозил. Ну вот помню, во втором заходе, что ли, я печку привёз, здоровую такую. Спускался в лесу в этот... в яму вырезанную. А студентов трупы... Один раз мы забрали троих, я увёз, а потом по-моему недели через две или может через три ещё два было.

И: Трупы сразу заносили в вертолёт? Или же они сначала лежали где-то?
ВВ: Они на горе лежали.
И: Около останца?
ВВ: Да. Они там лежали. Мы сели, в кабину (? – прим.: Ирина) начали загружать. Загрузили. Но они ж как... его не занесёшь... они замёрзшие. В кабину еле-еле затолкали, туда положили.
И: Заворачивали во что-то?
ВВ: Нет. Вот как они были... Взяли за руки, за ноги...
И: А лапника не было?
ВВ: Нет, ничего не было. Вот как голых взяли – в чём они были одеты – так и понесли. Даже тряпок не было. И привезли мы их в Ивдель. На аэродромчике выгрузили.
И: Могли ли в вертолёте остаться трава, мелкий мусор или какие-то вещи от того, что перевозилось ранее?
ВВ: Нет, не могло остаться. Потому что мы как трупы вытащили – борттехник... метлой всё выметаешь, чтобы было чисто. Если были какие-то соринки – всё вымели.

И: В газете «Про Город» было сказано: «Спустя еще несколько дней с момента первых "находок" раскопали тело женщины, с обожженной одеждой»...
ВВ: Вот эта самая одежда – раздувала костёр.
И: А где именно было найдено это тело?
ВВ: В овраге в самом низу.
И: В овраге? А когда это было? В мае? В марте?
ВВ: А кто знает... Видимо, в первые дни, когда попали они туда, они начали что делать: мёрзнут, холодно, решили обогреться. А как обогреться – только можно костёр разжечь. Значит, в феврале ещё было. Они начали обогреваться (пытаться).

И: Вы помните – одежда туристов была чистая или грязная?
ВВ: Ну как вы её назовёте грязной... Конечно, она не стерильная, но на них кусков грязи не было никакой, мазута там тоже пятен не было... Обычная – серая, чёрная такая одежда.

И: Говорят, что долго тела не хотели грузить в вертолёт. То ли запах был, то ли разложившиеся тела были, - Вы не знаете почему?
ВВ: Я об этом первый раз слышу. Только я перевозил, больше никто не перевозил вертолётом.
И: Здесь имеется в виду – майские трупы.
ВВ: Всё равно только я их перевозил, больше никто. Да не знаю я... претензий с моей стороны не было никаких. Загрузили – и всё.
И: И в мае Вы тоже были там один? То есть – не помогал больше никто?
ВВ: Никто. Вот я в мае месяце когда прилётел туда, думаю – надо вниз сходить посмотреть. Почему меня заинтесовало... там, знаете, такая секретность была... Я думаю – пока сам не увижу – ничего не пойму. Вот я и пошёл вниз спуститься, где последние трупы были... Почему я и увидел цвет этих ёлок разный... И другое ещё меня удивило – солдаты говорят, которых я вывозил, - один говорит из них: там нашли студентов, - нашли трупы – они в ручье лежат. А с этого ручья брали пить воду.

И: Ниже по течению или выше по течению брали воду?
ВВ: Нет, а там же везде вода тает от снега и ручеёк идёт. Я думал, что эти студенты – куда я печку привёз, и думаю – где ж может ручей быть, потому что обрывается здесь, там накопления снегу нет. Говорю – а какой ручей? А мне: да не у нас, там, другая группа. Я вообще тогда удивился, я знал, что была вроде одна группа. А там ещё была группа – какая-то разыскивала. Вот они там как раз были – у Лозьвы где начинает исток – вот этот ручеёк как раз в Лозьву вытекает. И вот в этой Лозьве (в ручейке) нашли эти трупы – два или три. Один там, может, в воде был. А остальные-то уже наверху лежали.

И: А сколько всего было в мае найдено трупов в овраге?
ВВ: Один раз думаю – вроде четыре было, а второй раз думаю – вроде два было.

И: А вот этот второй лагерь поисковиков – где он располагался?
ВВ: Я туда не летал, я не знаю. Где-то там, севернее. Севернее спуск туда, потом поднимается опять горка (пологая) и вот за ней и находился, но я туда не летал и не бросал никого туда и оттуда никого не брал. Может они оттуда приходили сюда – это может быть.

И: Фото, на котором авиаторы стоят около вертолёта – это фото имеет отношение к поискам?
ВВ: Это же мой экипаж.
И: А летнее фото – где двое военных около вертолёта? Оно имеет отношение к поискам? Давайте посмотрим альбом (запись обрывается).

И: Вас допрашивали после этого?
ВВ: Меня никто не допрашивал и не спрашивал.
И: А Вы подписку давали?
ВВ: Да никаких подписок. Меня тут – приезжали уже с телевидения, спрашивали – вы давали подписку? Я сказал, что я подписок не давал, я давал присягу в своё время, всё. А по телевидению сказали, что с нас взяли со всех подписку о неразглашении.

Вопросы Маргарите Ивановне:

И: Маргарита Ивановна, Вы работали радисткой у гражданских авиаторов?
MИ: Да, у гражданских. На аэродроме Ивделя.

И: Вы в курсе – когда военные авиаторы получили задание начать поиски? Может радиограммы какие-то?
MИ: Нет, мне основное задание: самолёт вылетел куда-то.
ВВ: Ей могли сообщить, допустим, что мой вертолёт вылетел из Арамиля во столько-то часов. Она диспетчеру передаст, больше ничего.
MИ: Основное – это погода. Ну ещё что там передавали – уже не помню.

И: А когда вы поженились с Виктором Васильевичем?
ВВ: В 60-м году. Через год.

И: Вы не помните номера радиограмм, которые тогда передавались? Скорее всего, уже нет?
MИ: Я не обращала на это внимания никакого.
И: А содержание радиограмм, которые в то время передавались? Чего они касались?
MИ: Одну радиограмму я точно приняла – было 23 апреля или 24-го. С горы Отортен – там сидели радисты - передали, что там «села ракета». Какая ракета села, говорит, у нас. Я Свердловск запросила, - в том районе никаких ракетных запусков не было. Этот текст. Командир сказал – солдаты разбежались. Собирали их потом. Страшно. Какая ракета? Может сигара села целая. Это сейчас стали говорить, а тогда ведь нам не говорили.
ВВ: В то время об НЛО не было ни в печати, нигде. Оно, может, существовало, но народ-то не знал. И мы не знали. А потом, когда уже лет 30 прошло, я думаю – может действительно там НЛО пролетало где-то. Это потом, лет через 30 думал. А потом – уже 60 лет, смотрю, никто не спрашивает про меня, значит ничего там не было. Меня что возмутило по телевизору в этой передаче. Что не мою фамилию, а фамилию Патрушева. Патрушев, жена Патрушева. Какое отношение имеет он к этому поиску? А потом оказывается – книгу нашёл такую «Секреты... » «Смерть под секретом»
И: «Под грифом «секретно»?
ВВ: И вот про этого Патрушева написано было – где учился, как приехал, с кем он летал. Летал он на ЯК-12. На ЯК-12 там в горах нигде не сядешь, ничего не возьмешь. Ну, он говорит когда на какое задение вылетал, там были площадки, он садился на площадки. Но это не связано не с этим периодом, а просто до. Он беседовал с местными жителями из посёлка, интереовался как группы проходят, не проходят. Тропы есть? Что он хотел – кто знает. Вот тут написано, что он бывал там, в тех районах. Но сейчас те площадки, которые раньше для самолётов были, маленькие, они уже не используются и не эксплуатируются. Видимо, заросли. Поэтому позвонили – когда прекратится это – фамилию Патрушева называть... А тут приехала наша местная пресса. И с Москвы, с телевидения. Я им тоже это рассказывал.

И: Маргарита Ивановна, а вы на склоне были один раз?
MИ: Нет, я там не была. Дед возил меня... куда ты меня возил? : - ))))
ВВ: Я её возил туда.
MИ: К милиционеру.
ВВ: Я уж даже не знаю, куда жену возил. : - ))))
MИ: Я была у него – мы сидели в вертолёте, и такая холодина. Потом мне принесли щуку. Запечёная.
ВВ: А мы ели в основном строганину с медвежьим жиром.
MИ: В этой деревне я видела столб – и человеческая голова вырезана. Больше я ничего не помню. Там я была у этого милиционера.
ВВ: У Курикова была.

И: В газете «Про Город» говорилось: «В один из дней во время поисков услышала: на Отортен приземлилась ракета». – Что имелось в виду под словом «приземлилась»? – упала внепланово, аварийно? Или планово?
MИ: Не имею понятия. Я передала: передайте в Свердловск. Какой-то сидел генерал: передавайте в Свердловск срочно. Я в Свердловск передала, Свердловск сказал, что в тот район ракет не было запущено.
ВВ: Я был когда 1-го апреля там, и я, по-моему, пошёл вниз к палатке спустился. Или наверху были... Говорит: ночью у нас была тревога. Все солдаты повскакивали, чуть друг другу носы не понабивали. Дневальный сидел, читал ночью, печку растапливал, и журнал какой-то читал, потом смотрит – солнце светит так ярко. Кричит «Подъём!» А тут солдат: Ты что орёшь в такую рань? Выскочил на улицу, глянь на небо, а там такой здоровый «бублик» висит и так ярко светит. Потом тишина и темнота настала. И до того темно, что даже не видно огонька, - что печка горит. Один солдат потом долго не мог найти палатку. Целый час блукал. И вроде, говорит, слышу как солдаты в палатке разговаривают, сам стал орать – меня никто не слышит.

(ОКОНЧАНИЕ)

Теперь несколько моментов, на которых хотелось бы заострить внимание особо.

Я не случайно задала вопрос о месте рождения. Вы помните надписи в альбоме: «Атартен», «Артюков»? Была мысль – возможно, Виктор Васильевич родился в регионе, где «акают»? Ему на момент поисков было 25 лет. Возможно, именно такое произношение и врезалось в память, тем более, что маршрут по картам прокладывал не он? Оказалось – Азербайджан. И вот теперь у меня вопрос к КАМЕ: характерно ли для жителей Азербайджана «акающее» произношение? Насколько я помню из поездок в Баку – да. Но было это давно, а Вы там живёте! Просветите плиз.

Некоторые вопросы задавались с целью понять, был ли тот или иной момент в предыдущих публиациях додуман журналистами или нет (например, достаточно абсурдная фраза из «Про Город» о том, что «1 – 2 февраля группа студентов должна была выйти на связь и не вышла».

Что касается фотографий: в двух альбомах - фото, относящихся к поискам дятловцев и именно к тому времени, на самом деле мало. Практически все из них уже были сфотографированы. По просьбе Хельги я спросила Виктора Васильевича – есть ли на фотографиях надписи на обратной стороне – оказалось, что только на одной фотографии: (фото помещено ниже)

По поводу пресловутого каблука: как я понимаю, какие-никакие каблуки на унтах были. ВВ мог ходить по склону – вполне мог и тот след оставить. Так что делать какие-либо далеко идущие выводы (например, о присутствии посторонних) в том числе и на основе наличия этого следа – несерьёзно.

Пресловутый уклон горы не давал покоя и мне тоже. Как видим, ВВ стоит на том, что уклон был никак не меньше 45 градусов!

Да, конечно, ВВ – человек пожилой. Да, прошло 55 лет. Тут и в более молодом возрасте иногда не можешь вспомнить, что месяц назад было... Конечно, возможны неточчности и «наложение» событий.

Что касается фото выемки последней четвёрки, на котором явно видны две фигуры в чёрных куртках – я показала им фото, но Виктор Васильевич затруднился ответить, присутствовал он на том снимке или нет.

Я показала Виктору Васильевичу два фото палатки дятловцев – на одном фото палатка была ещё цела-невредима, а на другом – знаменитое фото обнаруженной, полузасыпанной снегом палатки (загодя отрезав фигуры на левом плане для чистоты эксперимента). Спросила – какому фото более соответствует виденная им палатка дятловцев. ВВ без колебаний выбрал фото полузасыпнной снегом палатки. На диктофоне я почему-то этого эпизода не слышу. Но я несколько раз отключала диктофон именно когда речь шла о фото – ведь словами «это» или «вот это» воспроизвести трудно.

Фото останца было сделано им самим.

Молодой человек в лётном шлеме не имеет никакого отношения к поискам. Это бывший сослуживец (но никак не Маргарита Ивановна). (фото помещено ниже)

Что касается карт – у меня было припасено несколько – для уточнения маршрута. НО. Виктору Васильевичу явно трудно читать мелкий текст. Так что этот эксперимент я свернула после первой же карты.

Вообще, подустали они уже от интервью, это да. Не замордованы, но уже выговорились. Большое спасибо Ольге33. Уже просто за то, что Маргарита Ивановна с теплом произнесла: «Оля ещё придёт». То, что Оля ещё придёт – это хорошо, но я очень надеюсь, что больше никто не придёт, – уже хватит. Двое немолодых людей и так уже сделали для нас с вами много.

Знаете, я одну из главных своих задач сформулировала для себя примерно так: «сгладить» последствия многочисленных интервью – моё-то ведь явно уже одно из последних. Я специально оставила достаточно времени «на после интервью». Чтобы просто поговорить с этими милыми людьми – не о дятловцах, а о том, что сейчас интересно им самим. И помогла мне в этом моя мама – я её брала с собой на интервью в качестве помощника. Расчёт (если это слово тут вообще уместно) делался на то, что мои родители только немного младше дятловцев, что мой отец тоже военный. Так и получилось – им было о чём поговорить. Кстати, оказалось, что дача моих родителей находится чуть ли не по соседству с дачей супругов Потяженко. Мир тесен! Они обменялись телефонами, и дальнейшее продолжение марлезонского балета будет уже без меня. А мне остаётся только поблагодарить этих замечательных людей за их время и тепло души.